Но через какое-то время вынырнул, увидя близко глаза военрука.

— До дома сам дойдёшь? Мне нужно срочно отъехать по делам, в том числе и твоим.

— Да, товарищ полковник. Я уже в порядке. — Саша кивнул, встал, отряхнулся от пыли, и подхватив ранец, медленно побрёл домой.

В голове не было ни одной мысли, и когда рядом, скрипнув тормозами остановилась милицейская Победа в жёлто-синей раскраске, даже ничего не успел подумать, или испугаться. Крепкие руки втащили его в салон, и машина рывком тронулась с места, откинув его на заднее сидение.

Во вторник в горотделе было полно народу, но на пару милиционеров с пионером никто не обратил внимания. Может привезли хулигана на профилактическую беседу, может ещё что.

Александра завели в кабинет, усадили на неудобный жёсткий стул, а напротив за стол сел тридцатилетний полноватый мужчина в сером и несвежем гражданском костюме тёмно-серого цвета с залысинами на голове, и оттопыренными в стороны ушами.

— Гражданин Мечников Александр Леонидович?

— А вы кто?

— Тебя в милицию привели, и здесь вопросы задаю я! — Вдруг заорал следователь, ещё больше растопырив уши. Ему дали задание срочно «расколоть» мальчишку. Дело пахло очень нехорошо, но начальник горотдела лично попросил, и следователь Капустин взялся за дело, полагая, что через пять минут пионер всё подпишет и всё подтвердит, что нужно. — Значит смотри. Если сейчас подтвердишь, что украл пистолет, да стрелял сам, будет тебе колония, да срок всего пять лет. Ну а будешь запираться, так и все десять по сто тридцать шестой [6] , выхватишь.

Александр, голова которого прояснилась достаточно чтобы понять, что за ерунду говорит следователь, покачал головой.

— Знаете, обычно я с шизофрениками не разговариваю. Для этого есть особые доктора. Но поскольку у вас пока ещё есть служебное удостоверение, сделаю исключение. Значит так. Я несовершеннолетний. Конечно с четырнадцати лет у нас ответственность по тяжким статьям существует, но это такой головняк, что никто связываться не будет. А самое главное, что без представителя инспекции по делам несовершеннолетних и моей бабушки, Заремы Фаттыховны, я вам не скажу более ни слова.

— Да я тебя сейчас… — Орал следователь минут пять, и когда выдохся, Александр ему кивнул.

— Хорошо, уговорил. Пиши. Я Мечников Александр Леонидович, вступил в преступный сговор с начальником горотдела Егоровым, с целью создания бандформирования, по краже умных мыслей у милиционеров, с последующей продажей их на рынке. Записали?

— Да что за херню ты несёшь! Следователь в ярости скомкал лист бумаги, и швырнул его в стену.

— Но вы ведь тоже. — Александр лучезарно улыбнулся, и чуть понизив голос произнёс глядя в лицо следователю. — Хоть пальцем меня коснёшься — глаз выбью. Мне за это уже ничего не будет, а ты — инвалид на всю жизнь.

Следователь вдруг покраснел, словно его надули алой краской, и каким-то чудом удержавшись от крика, цепко взял Александра за руку, и повёл вниз на первый этаж.

— Свиридов, открывай камеру! — Крикнул он ещё в коридоре, проходя мимо стеклянного загончика дежурного по отделу.

— Детей нельзя. — Строго ответил сержант даже не думая подниматься с места.

— Приказ начальника. — Попытался отмахнуться следователь, но сержант был неумолим.

— Товарищ старший лейтенант. Пишите приказ в письменной форме, и чтобы был адресован мне или дежурному. А то вы свои дела там порешаете, а мне отвечать.

Булькая и полыхая от ненависти, следователь на бланке, взятом у дежурного написал распоряжение о размещении в изоляторе временного содержания гражданина Мечникова А.Л. Сбегал подписал у начальника, и через несколько минут Александр уже входил в камеру.

Богатый опыт двух прожитых жизней, и тут ему помог выработать правильную линию поведения. Ничуть не стесняясь, он обвёл взглядом присутствующих, которых было человек десять.

— Вечер в хату, бродяги. — Александр, степенно поклонился. — Кто за старшего?

— Ко мне садись. — Раздался голос из угла, и Саша разглядел полулежавшего на нарах лысого мужчину в майке — алкоголичке свободных штанах и кожаных шлёпках на босу ногу. — Кто таков, почему здесь?

— Неудачно перешёл дорогу. — Александр пожал плечами. Рассказывать почему сел, считалось в уголовной среде неправильным, учитывая, что в камере вполне могли быть подсадные слушающие каждое слово.

— А народ шепнул, что ты сынка кумовского завалил. — подал голос другой мужчина с ярко блеснувшим золотым зубом.

— Увозили его с тряпкой на лице, а уж завалил или нет, не знаю. — Саша пожал плечами.

— А ещё шепчут, что у тебя папаша да мамаша, в ментах были.

— А если и так, то что? — Александр усмехнулся. — Да хоть палачами на зоне служили. Ты мне это предъявишь?

— Борзый ты что-то для пионера. — Прошипел второй, и судя по звуку придвинулся ближе.

— Да ты никак свои порядки поперёк блатного хода собрался ввести? — Александр рассмеялся. — Не красные, не чёрные, а какие там у тебя по масти?

— Поясни. — Спокойно произнёс первый.

— Так за родителей, никто поставить не может. Ни люди, ни боги. Чего уж нам сирым. А ты никак ищешь повод, чтобы меня на ножик посадить? — Александр усмехнулся. — Ты смотри. Милиция свои споры разрешит. Ворон ворону глаз не выклюет. А вот вас сделают крайними. Спишут как бывшее в употреблении. Это для них самое простое. Зацепить они меня не смогут, у меня свидетели есть, а вот если вы в этот блудняк впишетесь, то крайними и назначат.

— Складно лепишь пионер. — Снова раздался голос из-за спины.

— Складно. — Александр кивнул, и оглянулся на говорившего. — А ещё я тебе вылеплю вот какую штуку. Бабушка моя, бывший полковой комиссар эн ка вэ дэ. Нужно объяснять, что бывших полковников НКВД не бывает?

— Знаем. — Старший кивнул. — Не совсем дикие.

— Ну, тогда вы и без меня должны понять, что это всё палёная подстава. И чем бы вас эти начальнички ни держали за горло, но жизнь одна.

— Правду тянешь. — Старший по камере кивнул. — Откуда вы такие только берётесь.

— Из правильных мест. — Александр улыбнулся. — Курево, еда, есть?

— Откуда? — Тот что сидел сзади пересел так что Саша мог его видеть. — Пятый день тут чалимся. Опухли уже.

— Держите. — Александр достал из кармана две двадцатипятирублёвых бумажки, которые положил в карман, чтобы зайти после школы в продуктовый магазин. — Сам не курю, но, если чайком кто порадует, будет здорово.

— Эх. Да тут и чаёк, и всё что хочешь. — Второй радостно округлил глаза и подхватив деньги, подскочил к дверям в камеру.

— Сержант, выведи до ветру! Прям прихватило!

Через полчаса, все сидевшие в камеру уже хлебали чай, принесённый в огромном пятилитровом чайнике, заедая баранками, которых тоже накупили огромный бумажный кулёк. И только двое урок курили у зарешёченного окна, пуская дым наружу, и ведя негромкую беседу.

— Чо скажешь? — Сергей Копытин по кличке Колун, знал своего приятеля Шныря довольно давно, и квартиру адвоката Самойлова они подломили вдвоём. На их несчастье сигнализация сработала как нужно, патруль находился совсем рядом и их прихватили фактически на горячем, взяв с вещами. Фарт штука переменчивая, и к ожидаемым трём годам на зоне, он относился философски. Но тут следак пообещал переквалифицировать дело загнав его на условку [7] , если они зажмурят пионера. Дело было простым, и Колун согласился. Но вот после того, как увидел и услышал самого пионера, дело заиграло совсем другими красками.

— А чего тут баять? — Шнырь покачал головой. — Прав пионер. Нам может и спишут квартирку, да пришьют такой булыган, что ко дну без пузырей нырнём. И будет нам не трояк на казённых харчах, а пуля, и крест. Да и пионер этот… непростой. Видел, как ложку в руках крутанул? Такой сам кого хочешь на пику посадит.